Основы социологии. Том 3: Часть 3. Жизнь человечества: толпо-«элитаризм» — историко-политическая реа - Автор неизвестен
Эта особенность статистик распределения мужчин по хронологической привязке мотивов и целей их деятельности, связана и с инстинктивными программами «борьбы за лучшее место под солнцем», заложенными в психику женщин. Если женщина невольница своих инстинктов, то преобладающая среди женщин ориентация поведения на полосу «Настоящее» на рис. 10.3-1, в этом случае обретает конкретное выражение:«У них есть — у нас нет... Хочу сейчас... Ты не можешь обеспечить семью всем необходимым, чтобы нам жить не хуже, чем другие люди[128]живут...»Это не обязательно выговаривать вслух — достаточно, чтобы этот смысл вкачивался в эгрегор семьи, и под воздействием животного типа строя психики женщины, главенствующей в семье, он действительно вкачивается.
При этом, если деятельность мужчины направлена на поддержание долгосрочных процессов, то с точки зрения сиюминутного инстинктивно обусловленного женского деспотизма эта деятельность в «прямо сейчас» — лишение «ейным»мужчиной, которым она обладает как собственностью,и её самой, и такжесобственной еёсемьи чего-то желанного ЕЙ прямо сейчас, но никак не забота о будущем благополучии всех и в том числе и её самой, и семьи в целом.
В массовой статистике такого рода инстинктивно обусловленный близорукий диктат в отношении мужчин, обеспечивающих жизнь семьи, но в то же время и невольников половых инстинктов, подчиняющих их женщине, выливается в безоглядно беззаботное обгладывание ЖИВОЙ ПЛАНЕТЫ на протяжении многих веков. В итоге — глобальный биосферно-экологический кризис, порождённый Западной региональной цивилизацией скрытного матриархата, обглодавшей всю планету, исходя из сиюминутного агрессивно-паразитического вожделения одних самок превзойти в потребительстве других самок трудами подневольных им через инстинкты самцов.
И подчинённость поведения именно женщиныживотным инстинктам конкуренцииза лучшее место в среде обитания не знает ни меры самоограничения, ни благодарности:«Воротись, поклонися рыбке. Не хочу быть вольною царицей, хочу быть владычицей морскою, чтобы жить мне в Окияне-море, чтоб служила мне рыбка золотая и была у меня на посылках».
Это тоже не выдумано А.С. Пушкиным, а взято из жизни подобно многим сюжетам сказок про старуху и старика, через инстинктивные связи раздавленного женским слепым деспотизмом, которые когда одиноки, а когда им сопутствуют в их жизни дети: «Золушка», «Морозко», «Сестрица Алёнушка и братец Иванушка» и многие другие сказки содержат аналогичные сюжеты в культурах разных народов, живущих в разных регионах планеты и вряд ли когда-либо до ХХ века общавшихся друг с другом.
Персонажи-мужчины, с такими слепыми в отношении будущего и при этом деспотичными характерами, просто не выпирают и не запоминаются во всём обилии персонажей сказок, выражающих многовековые обобщения народами статистики своего жизненного опыта, хотя такие типы подчас тоже встречаются в жизни.
Ещё одна проблема — конфликты свекровей и невесток. Если обе женщины живут под властью инстинктов, то один и тот же мужчина:
· для одной —исключительно её собственныйсын, которого она старается удержать в своей власти на основе комплекса инстинктивных программ материнско-детских взаимоотношений,
· а для другой —исключительно её собственныймуж, которого она старается удержать в своей власти на основе комплекса инстинктивных программ размножения биологического вида.
Конфликт возникает, когда обе женщины инстинктивно претендуют (осознанно или бессознательно — не принципиально) на то, чтобы занять пост «главы рода», и может быть завершён либо победой одной из них в борьбе за этот пост[129], либо обретением власти над своими инстинктами хотя бы одной из них на основе перехода к демоническому или человечному типу строя психики. При этом неразрешённый конфликт взаимоотношений «свекровь — невестка» настолько психологически гнетущ и тёмен, что про него нет даже анекдотов типа анекдотов про взаимоотношения тёщи и зятя.
Конфликт между невестками, ссорящими братьев, обусловлен тем же: инстинктивно обусловленной борьбой невесток за статус «главы рода».
Но в культуре современного общества имеются продолжения не только женских инстинктов привлечения партнёра, удержания его и борьбы «за лучшее место под солнцем», но и продолжения и оболочки половых инстинктов самцов. Так, в стаде павианов иерархия их «личностей» выстраивается на основании того, кто кому безнаказанно показывает половой член. Соответственно, бездумно привычный общероссийский мат, в прошлом атрибут преимущественно мужской субкультуры: «Я тебя …»; «А вот тебе …»; «Я на вас всех ... положил» — продолжение стадно-обезьяньего, животно-инстинктивного в культуру общества тех, кому Свыше дано быть людьми — наместниками Божьими на земле. Обезьянам не дано быть людьми; россиянам же дано — в этом разница.
И «Человеку разумному» — вне зависимости от пола — не дόлжно унижаться в организации своей психики до уровня организации психики обезьян. Соответственно, матерщина — внешне видимое выражение психики, свойственной недолюдкам обоих полов[130].
Но, если кто-то захочет поупражняться в связи со сказанным в расизме в отношении русских и россиян, то ему следует знать, что специфически русско-татарский мат — не единственное продолжение в культуру животных инстинктов. Посостязаться между собой на глазах женщин в разного рода достоинствах (физическая сила, толстый кошелёк[131], «блеснуть умом» и т.п.) — часто встречающееся во всех культурах мужское занятие, но также обусловленное половыми инстинктами и психологической зависимостью через них от женского одобрения.
В прошлом в цивилизованной Европе это выражалось в рыцарских турнирах, а потом в спортивных состязаниях, до конца XIX века бывших преимущественно мужскими по составу участников. Массовый же обоеполый спорт как одна из составляющих физической культуры и здорового образа жизни — это уже достижение ХХ века, — как и трансформация физической культуры в профессиональный спорт, ставший весьма вредоносной отраслью шоу-бизнеса.
И вся внутриобщественная иерархия личностных взаимоотношений и угнетения одних людей другими — продолжение в культуру того же рода животных инстинктов, на основе которых в стаде павианов выстраивается иерархия их «личностей»: кто кому безнаказанно демонстрирует половой член, а кто согласен с этим или по слабости вынужден принимать это как должное, а равно — и как якобы неизбежное. Это стадно-стайное обезьянье«я на всех вас член положил» + подневольность психики «член положивших» весьма узкому кругу самок, вертящих их «членами»,продолжаясь с инстинктивного уровня психики в более или менее свободно (деятельностью разума) развиваемую культуру тех, кому Свыше дано быть людьми, обретает в ней свои оболочки, которые только и меняются на протяжении исторического развития общества человекоподобных носителей нечеловечного строя психики.
К такого рода оболочкам принадлежат большей частью нормы этикета как молчаливо традиционные, так и прописанные юридически, а также — вся совокупность «статусных предметов изнаков[132]»,главное назначение которых — обозначать положение индивида (или группы) в иерархии личностей в организации общества, хотя наряду с этим они могут выполнять и другие функции. Потребность в этом возникает вследствие того, что если все обезьяны в стаде знают друг друга и знают свой и чужой статус, то в толпо-«элитарном» обществе, где друг друга все не знают, общение ранее незнакомых индивидов начинается с выяснения социального статуса. В процессе выявления статуса — наличие статусных предметов и знаков, этикета избавляет человекообразных от необходимости вступать в тот или иной поединок с целью определения статуса. Но инстинктивная подоплёка при наличии этикета и системы «статусных предметов и знаков» никуда не исчезает.
В частности посвящение в рыцари во времена средневековья сопровождалось возложением меча на правое плечо возводимого в рыцарское достоинство. В менее возвышенных формах, обнажающих инстинктивную подоплёку внешне торжественного ритуала, всё посвящение в рыцари сводится к одной фразе:«Я на вас меч положил и ваш долг служить мне»,— в которой осталось одно слово из трёх букв заменить другим словом из четырёх букв (либо из трёх), после чего «элитарный» ритуал посвящения будет неотличим от наведения порядка «главным» павианом в его стаде.
